Отцы и дети
Необязательная зарисовка или растянутый анекдот. Откуда у Штольмана в саквояже "Отцы и дети".
Последнее время пишется не то, что мне бы хотелось. Надеюсь, это временно и все такое. Завтра суббота - и это главное
читать дальше- Как вы думаете, Яков Платоныч любит читать?
- Читать? В каком смысле?
Антон Андреевич сделал многозначительное лицо и выложил перед ней на стол довольно потрепанную книгу в скромном сером переплете.
- «Отцы и дети», - Анна прочла заглавие вслух и по-прежнему непонимающе воззрилась на Коробейникова.
- Это было в его саквояже, - пояснил тот заговорщицким шепотом. – Поначалу я не придал значения. Пока мы вчера сидели взаперти, настроение было такое, знаете ли, меланхолическое… А сегодня озарило: вдруг это зашифрованное послание? Ну не станет же нормальный человек Тургенева с собой носить, верно?
- Штольман – не нормальный человек, - заметила Анна Викторовна назидательным тоном.
- Вы правы, - вздохнул Коробейников. – Но все-таки? Я изучил ее вдоль и поперек, нет ли где пометок или загнутых страниц, над огнем на всякий случай подержал... Может быть, вы, так сказать, свежим взглядом…
- А знаете, давайте попробуем!
Анна извлекла из потайного ящичка маленький изящный кинжал и решительно взялась за Тургенева.
- Анна Викторовна, что вы делаете? – бывший помощник Штольмана видал виды, но тут и он слегка опешил.
- Тс-с-с…
Разделив страницы кинжалом наугад, она открыла «Отцов и детей» и прочла первый попавшийся абзац:
«— Спустите стору и сядьте,— промолвила Одинцова,— мне хочется поболтать с вами перед вашим отъездом. Расскажите мне что-нибудь о самом себе; вы никогда о себе не говорите».
Анна захлопнула книгу и уныло подперла щеку рукой.
- Попытка не пытка, - утешил ее Антон Андреевич.
- А может, Штольман эту книгу носил в саквояже как улику? Вдруг на ней отпечатки пальцев преступника?
- «Отцы и дети» - орудие убийства! – взволнованно вскричал Коробейников. – Вроде подобного у нас не происходило… Следов крови нет. Однако же, обратите внимание: обложка и часть страниц довольно сильно намокли. Ох, не просты эти «Отцы и дети»… Я, конечно, сперва углядел в них что-то символическое. Яков Платоныч всему меня научил и…
- Антон Андреич, миленький!
- Простите великодушно, Анна Викторовна! – он смахнул скупую слезу. - А может, книга лежала в сейфе у князя Разумовского? Не знаю, почему мне это пришло сейчас в голову, но их покойное сиятельство как-то проще с романом вообразить. Я имею в виду, когда оно еще не было покойным… Словом, понимаете?
- Этого не может быть! – Анна отвергла очередную версию сходу, но сразу же призадумалась. – Правда, лично я в сейф не заглядывала… Антон Андреич, а дайте мне эту книгу на время? Очень вас прошу!
- Для сеанса? – спросил Коробейников и понимающе кивнул. – Именно за этим я к вам и пришел.
* * *
Не успел Штольман покинуть гостиницу, как что-то просвистело мимо уха и с размаху шлепнулось в снег. Приглядевшись к импровизированному снаряду, он хмыкнул и поднял томик в неброском переплете.
- Я тебя ненавижу! – крикнула Нина из окна, замахнувшись канделябром. Но в последний момент передумала и с подчеркнуто гордым видом удалилась в свои покои.
«Спасибо, что не Война и мир», - подумал Штольман, рассеянно пряча книгу в саквояж, и пошел своей дорогой.
Отцы и дети
Необязательная зарисовка или растянутый анекдот. Откуда у Штольмана в саквояже "Отцы и дети".
Последнее время пишется не то, что мне бы хотелось. Надеюсь, это временно и все такое. Завтра суббота - и это главное
читать дальше
Необязательная зарисовка или растянутый анекдот. Откуда у Штольмана в саквояже "Отцы и дети".
Последнее время пишется не то, что мне бы хотелось. Надеюсь, это временно и все такое. Завтра суббота - и это главное
читать дальше